Учусь я от скуки,
Беру карандашъ в руки,
Сажусь на стул дубовый,
Беру лист почтовый...
Пописавши
Степанъ Анхѣновичь Носовъ
Былины

Былины (тексты и звукозаписи)

1. Добрыня Никитич и змей: пересказ (01:20)


Добрынюшка на возраст вышел и стал купаться в Волге-реке ли как она там, уже не помню, близко-то была, река-то около этого… Киева-то.  [Соб.: Не Почай? С. А.:] Почай-река, пожалуй, ли что ли. «Да ты, – говорят, – Добрынюшка, не летай, то есть не плавай за третью́ струю, только за первой держись, дальше не уплывай». Но он в своей удали да показаться вздумал. Заплыл он в третью́ струю, и там Змей Горынеч его выхватил и в хобота́х двенадцати – двенадцать хоботов было у него! Трёхглавый ли чё ли <да всё ли>, двенадцати ли. (Ну, вот, всё такое. Дак вот и всё и всё говоришь вот это. Очень трудно искать-то уж теперь в уме, потому что оно ведь такое дело-то...) [Соб.: Ну, и что – выхватил он Добрыню, и что случилось дальше? С. А.:] Что случилось? Потом он его – как бы сказать – вздумал убить всё-таки этого Горынеча, дак вот он после его убил. Как он убил, как это тут случилось – подловчился он всё. (Трудно, правда, дело. Всё вот надо это вам прочитать просто…) [Соб.: Не шапка земли греческой ему подвернулась?] (С. А.: Не помню ничё, пожалуй, сказать-то.)

«Добрыня и змей»: пересказ-воспоминание о былине.
Текст опубл.: БП, Прил. I, № 5. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-5) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

2. Добрыня Никитич и Маринка: пересказ (03:40)



Тоже ешо о Добрыне-то вот некоторы пели, то-то я запомнил со старины дак.

Там было, что Добрынюшка из лука стрелять учился и раз он шёл по городу. Увидел: два голубя любуются, золотыма крыльями обнимаются. И вздумал он в одно́го стрелку, стрелку пустить. Пустил он стрелку, да нога скользниласе, и рука его опустиласе. Полетела стрелка не в голубя, а ниже жёлоба. (Как-то «стоячего» или чего там, не помню.) И залетела стрелка в окно татарина, которой… да разорывала она… (как уже) за́весы поло́тняны, и залетела ему в белу грудь. Тут выскакивала на крыльчо Маринушка люта́ гроза.

– Ты убил да моёго да друга верного. Если ты не возьмёшь меня замуж за себя, я оберну тебя кобылой водовозною.

А До… этот, а Добрыня ей и говорит слова:

– Твои губы все да исцелованы, твои груди все да уж излёжаны, не возьму я тебя замуж. Никогда... ( – ещё это как-то там, всё по старины́ поется, всё надо привести в известны слова тоже.)

Ну, а после этого-то, раз «Не возьму» – она, значит, его обернула кобылой водовозною, то есть в тура́. (Как уже туры́-те назывались?..) В тура́ обратила его. И вот Добрынюшка потерялся. Не знают родители, где его сыскать. А потом уже стали догадыватьсе. Из туро́в-то тур <обсыкается1>, к дому к ихнему приближается. А была у них бабушка-затворенка, она и говорит:

– Не Добрыня ли наш да там скитается с… с тура́ми <нрзб>? – (ли что ле как-то там.)
Ну, и пошли они там. «А Добрынюшка, – говорит, – не боитсе людей, только туры́, – говорит, – сторонятся». И догадались они, что Добрыня Никитич. Донесли они тогда бабушке-затворенке. Пошла тут <…> старушка-затворенка и говорит Маринушке лютой грозы:

– Не освободишь ты Добрынюшку нашего, оберну я тебя кобылой водовозною.

(И вот тут уж не помню: овернула ли она или как ле каким ле путём освободила вобше этого-то. И вот тут-то уже и, пожалуй, кончается же она что-то больше... <…> Это уже довольно такое забытое дело, трудно туто-ко искать.)

«Добрыня и Маринка»: былина, краткий прозаический пересказ.
Текст опубл.: БП № 30. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
Примеч. собирателя: «Иногда пересказ приближается к былинному стиху».
«Краткий пересказ былины, в котором просматриваются некоторые специфические особенности печорской редакции сюжета (имя героини, упоминание «бабушки-задворенки», рассказ о необычном поведении тура и др.)» (из комментария Ю. А. Новикова: БП, I, с. 676).
Довольно оригинальными в тексте С. А. Носова являются упоминания о растерянности родителей героя в связи с его пропажей, а также о том, каким образом он в облике тура обращает на себя внимание – ходит сзади за остальными турами (или отстает от них?), пытаясь при этом приблизиться к родному дому (обычно в печорских вариантах Добрыню-тура узнают по тому, что он не только отделяется от других туров, но и плачет; см.: БП № 23, 24, 27). В сочетании «из туро́в-то тур», очевидно, просматривается попытка воспроизвести формулу «десятый / златорогий тур над турами тур» (ср.: БП № 23: 132; БП № 25: 54). Изображение С. А. Носовым обнимающихся крыльями голубей (на доме Маринки) дословно совпадает с вариантом усть-цилемского сказителя П. Р. Поздеева (см. БП № 23: 30: «На жолобе сидят у ей два голуба, / Да целуютца они, право, милуютца, / Золотыма крыльяма обнимаютца»). С этим вариантом текст С. А. Носова сближается также в деталях описания промаха Добрыни при стрельбе, ср.: «Да лева́ нога́ подкатилася, / Да права́ рука́ скатилася, / Полетела стрела ниже жолоба, / Залетела в окошечко косевщето, <…> Да разо́рвал за́весу полотнену, / Да попала татарину в белую грудь, / Да убил татарина поганого» (БП № 23: 36 и далее; подчеркнуто мной. – Т. К.).
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-6) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

3. Добрыня Никитич и Алеша Попович: пересказ (01:05)



…от кого-то тут, что он будто бы, значит, женилсе на какого-то... у какого-то…(Ну-ка, уже, стой, стой – Добрыня ли Олёша? Которы они вот только уж?.. Путать-то вот ведь оно нельзя так а. Надо, чтобы точно знать, а вот я не знаю точно-то.) Поженился он. А было ему сказано о том, что если я три года не приеду, то, значит, можете тогда жа… мою жену взять. И вот он проехал больше этого времени, на четвёртом году явился. Он уж и женился на ей. Дак вот тут пришёл он тайным образом тамо-ка. И вот всё это тут, когда бал устроенной был и всё, а потом уже... (Интересно прямо там... <…> Как-то это немного читывал, дак вот не знаю, где я читал это и как. Ну, ясно, что я в Пижмы только этим, там этим больше-то занимался, а здесь уж этих нет <нрзб> книг нигде. Да и тут время-то у меня не было больше такое…).

«Добрыня Никитич и Алеша Попович»: воспоминание о былине.
Текст опубл: БП, Прил. I, № 6. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-7.2) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

4. Исцеление Ильи Муромца: пересказ (03:10)



Илья, когда был без ног, сидел тридцать лет. (Читывали, наверно?) И вот ходили тогда, говорит, кали́ки перехожие. Пришли к нему, говорит, они. (Это просто рассказ такой был. Он еще даже вроде в рифму несколько был.) И вот просят милостину. А Илья на печи сидит да говорит:

– Есть бы что подать, да ног моих нету.

А они ему одно твердят:

– Иди, давай! (как-то навроде «не отдувайся».)

И он стал раскачиваться. Взял да и пошёл. Ну, пошёл когда он в эти погреба глубокие, говорит, и принёс им пиво хме́льное. Напоил их, говорит, и дал милостину. И после этого у его, значит, сила появилася. (Слыхали ведь это, наверно? Нет? Ой-е! А та интересно, много ведь об нём есть.) У его сила появиласе, говорит. И стал он силушку спроведывать, го[во]рит. А отец с матерью были на полюшке и там бросили лес с корнём так. А когда он пришёл да нацал вороцать, дак они только диву дивовуются: как же с ним это да случилося? (<Тут вся> это вроде ста́рины, похоже, ещё было. Хороший рассказ был. Ну, только ведь он давно уж, это малых лет я читал и теперь не помню.) И вот таким образом, значит, дали они ему... Там стал он когда поить-то их этим пивом, они го[во]рят:

– Наперёд ты сам выпей.

Он выпил чару, говорит, пошу… почувствовал силу великую. А потом они, говорит, поглядели на его да еше заставили выпить чару пива тоже. А когда он выпил, говорит, тогда, говорит, сделался сильным, и стали говорить:

– Много ли ты имеешь силушки?

А он и говорит, го[во]рит:

– А если было бы в земли золото кольцо, – говорит, – я бы взял за золото кольцо, и землю́ поворотил. (Ну, это, конечно, уж тут несколько тако!..)

Вот они поглядели, говорит:

– Давай еще выпей, – го[во]рят, – чарочку.

И он выпил, го[во]рит, у его наполовину сила убавилась. Ну, и с той силой он остался. А потом они ему сказали, шо: «Если мало тебе будет – проси Богородицу», – дак вот тут и то же само. Так он всегда с ей, так сказать, и победы делал, многие у него были. (Вот это-то и хороший этот рассказ, он доложён где-то быть-то, конечно.)

«Исцеление Ильи Муромца»: былина, фрагмент, пересказ.
Текст опубл.: БП, Прил. I, № 12. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-12) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

5. Илья Муромец и Соловей-разбойник: пересказ (06:40)



…Соловей-разбойник, тамо-ка говорится, что, залёг злой разбойник Соловей. Убивал людей свистом своим. Тридцать лет он жил на двенадцати дубах, и не был… не было проходу ни конному, ни пешему. Ну, а потом-от Илья-то Муромец поехал. Увидел, говорит, стоит столб. На нём, говорит, стоят три надписи. Первая – влево ехать, кажетсе, богатому быть ли что ли, а вправо ехать – женатому быть, а в середину ехать – убитому быть. (Вот так как будто. Но это вы знаете, может?) [Соб.: И что он сделал?] (Что сделал, дак…) Вот Илья-то ехал когда, впервые-то так, он и увидел эту надпись и думат сам себе: «Женитьсе мне, старому, не́ к чему, а… как уже… богатому быть… богатство мне тепериче не к молодости, а поеду я прямо на Соло… на Соловея-разбойника и возьму его за черны́ кудри». А у Соло́вья-то было помещ… как помещичье ли чё ле именье как-то... ну, как-то забыл, надо вот выразить, а тоже… Кругом тын из копей булатных, и на каждом копье человечья голова была. (Ну, вот тут это всё тако вот, где тут всё возьмешь-то вот? Вот примерно в таком роде…) [Соб.: Ну, что дальше?] (Ну, что дальше?) Дальше он-от  подъехал когда, он и свистнул тамо-ка. У него конь, говорит, пал на колени, а он пинат его да говорит: «Эх ты, трявяной мешок! (Да… как-то еше обозвал-то коня-то вот.) Не слыхал ты, наверно… (как уже там…) песни соловьиноей, не слыхал ты еше свист разбойника». (Как ле там, ну, вот всё это, всё…  Это ста́рина поется. Но только ше уж мне никак, тут не припомню всего-то, много дело было. А потом что уже он?.. Он… В сказках там ведь есть <много>, дак вот там из того можно бы брать-то…) Потом, значит, подъезжает он к двенадцати дубам, где разбойник Соловей, ну, как бы упражняетсе ли что ли там, заливаетсе ли. (Не помню уж тоже.) И схватил он Соловья-разбойника. Стре́льнул ему, попал в правой глаз. Тут не выдержал злой разбойник Солове… Соловей-разбойничок, пал он на́ землю, а Илья тем времём не дремал, схватил его да к седлу привязал и повёз его к князю Владимиру. А когда привёз, говорит: «Всем на потеху, – сказал, – привёз я вам Соловья». (И как-то на́звал его тамо-ка. Вот. Как же ужо тут оно получилось?..) Вот пошли, пошли его смотреть люди, вельможи, кажется, да и сам князь со княгинею Апраксией. Так. (Тут вот, вот ещё, но ведь не так-то быстро вспомнишь старо-то да.) Заставили пропеть песню соловушки. А Илья сказал: «Пропой только вполголоса, а то получишь смерть прежде времени». Соловей запел вполголоса, говорит. Попа́дали туто-ка с лестниц бояра-вельможи. Ну, и князь со княгинею едва на коленях стоят. Подбежал к ним Илья Муромец да по́днял их на ноги резвыя. А Соловья-разбойника схватил за волосы да стукнул его о сыру землю. И тут ему смерть случилася. (Кажется, так уж было. Да, тут еше где ле есть такое, шо…) Если бы он запел, говорит, в по́лон голос, то бы, говорит, всех убил. А вполголоса только он послушался, говорит, значит, сделал, но однако он пощады-то не сделал ему всё равно. (Вот так оно тут потом и кончалося!) А когда еше-то вот поехал он с им, в стременах-то повёз его, жена Соло́вья выскочила, а дети… (Так…) Дети да зятёвья по перины прохлаждаются. Говорит им жена Соловьюшки: «Батька наш да… (как-то уже выразиться-то?), батька наш, казак в стременах везет…» (ли что ли? Ну, тут надо вот подобрать-то.) А им слышится спросоньица, что не батьку ве… не батька везёт, а батька везёт кого-то, и снова по перинам прохлаждаются. И так уехал Илья Муромец, все они осталися. Разорёно потом стало это гнездо разбойника. Ну, там уж всё. (Вот такое направленье-то вобше. Ну, там уж надо считать, оно поетсе, дак тут довольно сложно, тоже уж мне не сделать.)

«Илья Муромец и Соловей-разбойник»: былина, фрагмент, пересказ.
Текст опубл.: БП, Прил. I, № 14. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
«Отрывочные воспоминания о сюжете “Илья Муромец и Соловей-Разбойник”, в которых нет специфических деталей, характерных для печорской традиции» (из комментария Ю. А. Новикова: БП, II, с. 520).
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-4) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

6. Илья Муромец и Тугарин: пересказ (02:20)



<Посол?> к Владимиру-ту заявился, татарин. Не татарин, как… [Соб.: Не Калин-царь?] (Не помню, как его и звать-то. Так, Тургин вроде похо… Нет, не Тургин же, чё ле похоже тако́-то.) [Соб.: Тугарин? С. А.:] Тугарин, верно однако. (Ну, может, вы и читывали? Ак вот, тут было это дело) [Соб.: А что там было? С. А.:]  А пришёл он, этот Тугарин-то. А Илья-то еше тогда не был тамо-ка на этих постах-то, не стоял. И вот когда он услышал, то решился, значит, поехать, посмотреть этого Тугарина. Пришёл он, говорит. А он сидит, говорит, просит чуть ли не по барану закраю  съисть. (По утоцки ли, не помню.) А он пришёл да и говорит ему таковы слова: «А у нашего батюшка Владимира была кобыла да водовозная да (как уже он?) волчья сыть, говорит, да ей разда́вила. А этому татарину то же будет». И он, татарин, за столом сидел, го[во]рит, взял кинжал да его ткнул тама-ко. Ну, просто бросил там ли что ле, а он, говорит, на лету подхватил его да и подошёл к нему, говорит: «Не хочу я здесь, – говорит, – палаты царские кровавити», – го[во]рит. Взял у него колпак сверху, го[во]рит, который на голову сидел, говорит, да шлёпнул ему, говорит (трехпудовой он был даже там!), шлёпнул ему, го[во]рит, на́ голову, да тут ему и смерть была.

[Соб.: Это старина была? С. А.:] (Вроде старины. Вот хороший рассказ такой был. Ну, ведь это что же тут такое?.. Теперь, а тогда в малых годах только читал, всё забыл уже, теперь ничё не скажешь...).

«Илья Муромец и Тугарин (Идолище)»: воспоминание о былине.
Текст опубл.: БП № 66. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
«Попытки припомнить содержание былины “Илья Муромец и Идолище”, видимо, читанной исполнителем в молодости (см. его заключительные ремарки). Отказ Ильи “кровавити палаты царские” – мотив, не известный устной печорской традиции» (из комментария Ю. А. Новикова: БП, I, с. 697).
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-13) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

7. Илья Муромец и Сокольник (№ 1) (11:40)



(Уже так пока я уже начну, хотя мо́гу ли я петь-то, уж вовсе, чё-то сёдня вовсе у мня горло-то никак не <нрзб>. [Соб.: Ну, попробуйте!] Не портите уже пока… [Соб.: Запевайте!])

Как во славном-то было граде Киеве,
Управлял-княжи́л да… кня́жил Владимир-князь,
Поставил он стражу охранять град Киев
Удалых троих да богатырей.
Во главе их был да Илья Муромец,
Были друзья его да по оружию:
Добрынюшка Никитич млад да Алеша сын Поповича,
Еще были братья да Долгополые,
Лука да Матвей, дети Петровичи,
Поваро́м-то был Мишка да Торопанишко,
Он чашки-ложки мыл да поварёночки.
Дружно жила застава караульная,
Берегли строго стольный Киев-град,
Никто заставу мимо не прорыскивал.
Во едино утро было ранешенько,
Проскакал заставу да злой разбойничёк,
Удалой испо́лин Сокольничёк.
Едет полем он да забавляется:
Из лука стрелят да в чисто небушко –
Его стрелка земли да не касается,
Подбирает он да своевременно.
На левом колене стоит чернилица,
На правом колене лежит бумажечка,
Да и пишет он да скору грамотку.
Всегда первым старой да просыпается,
Да и смотрит он в трубушку подзорную.
Видит: в поле будто как бы дым валит,
Дым валит да столбом стоит.
Старой будит всех: «Да встать пора бы вам,
Вставать-то пора да разбужатися,
Ключевою водою да умыватися,
Полотенцем белым утиратися!»
Посылает старой Добрынюшку Никитича,
Он роду будет знатного, умеет встретиться,
Встретиться да и совет держать.
Поскакал Добрыня на коне своем,
Нагоняет в поле гордого Сокольника.
«Уж ты гой еси, да добрый молодец!
Откуда ты да к нам пожаловал?
Какого ты да роду-племени?
Чтоб достойно тебе честь воздать».
А Сокольник ему ответ держит:
«Что-де вами старой подменяется,
Самому-то ему со мной да делать нечего».
Да(й) дал Добрыне тяпыша,
Да вдобавок еше олабыша,
Да и выпал он из седла на землю,
Едва собрался на коня сести,
С горем явился к стану да караульному.
Тут-то старому да за беду стало,
За велику досаду да показалосе.
Привести приказал да коня буйнаго,
Укрепить на нем седло казацкое.
«Не успеете вы в котле обед сварить –
Привезу голову я басурманскую».
А видели старого, как в стремена вступил,
Но не видели его в поле как скакал.
Нагнал в поле да зла разбойника,
Поносить начал его словами бранными:
«Что ты кишишься, ворона да пустопёрая?»
И сразились они копьям’ булатными
А во чисто́м поле, да во раздольице.
Да и бились-дрались они трое суточки,
И не ранились ла не кровавились,
Поломались у них да копья острые.
Тут схватились они да врукопашную –
Одолел да Сокольник старого,
Хочет пороть его да груди белые.
А у старого на груди был чуден крес,
Не дал пройти да в груди белые.
Да призвал он в помощь Богородицу –
Тут у старого втрое силы прибыло,
Опрокинул под себя Сокольника,
Приступил пороть его груди белые,
Но рука старого остояласе,
Уткнуть Сокольника не́ дало.
И начал его старой упрашивать:
«Какого ты роду будешь, племени?»
А Сокольник ему да и ответ держит:
«Когда я был на твоей груди,
То не спрашивал роду-племени
Да какого ты отца-матери».
Тут старой ему удар еще нанёс,
Но опять рука его да остояласе́.
И снова просит он опять Сокольника:
«А скажи ты мне об отце да матери».
Тут Сокольник слово да вымолвил:
«Я родился от матери Златы́горки́».
И старой назвал его своим сыном.
На том познаньи они помирилися.
Но Сокольник замыслил дело злое тут
И вернулся к матери с донесением:
«Что я видел в поле коровушку базы́кую
Тебя зовет блядкой, а меня выбледком».
Да и мать ему дала такой ответ:
«Не пустым-то старой да похваляется –
Была поступка да молодецкая».
За сие он и убил тут мать свою
И решился убить еше отца старого,
Да не изволил Бог да совершить сего.
Сошлись они снова да во чисто́м поли,
Победил-то старой тогда Сокольника
Да сказал ему да таковы слова:
«Не успел ты скопить да силу исполинскую,
Выехал дратися на седьмом годку,
А кабы вышел… выехал ты да лет семнадцати,
То бы не было тебе да поединщика».
Но не написано было судьбою старому
Смерть принять да во чистом поли.
Да однажды ехали они, три богатыря,
Увидали гроб новый на распутии
И начали в нем да примерятися.
Добрыня, Алеша ложились впервые —
Неудобен пришелся им гроб новыи.
Вот последним лег да Илья Муромец –
И вдруг на гроб да крышка накрылася,
Обручи железные утвердилися,
Рассекать их стали острыма саблями,
А они с каждым ударом прибавляются.
И сказали они тогда старому:
«Не можем помочь тебе, Илья Иванович».
Так старому смерть тогда случиласе.

«Илья Муромец и Сокольник»: былина.
Текст опубл.: БП № 96. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
Примеч. собирателя: «Былину исполнял по собственной записи, написанной накануне, чтобы не сбиться».
См. «Илья Муромец и Сокольник» (№ 8).
«Былина записана от С. Носова дважды» (см. БП № 97). Данный текст «полнее, но оба они дефектны. Традиционные былинные формулы, свойственные печорской редакции сюжета, то и дело перемежаются со стихами, явно сочиненными певцом в момент исполнения и неумело стилизованные под былинные (см. строки 12-13, 19-21 и др.). С. Носов, видимо, был знаком с пижемским изводом – в его тексте есть некоторые специфические детали, встречающиеся только в записях с реки Пижмы (упоминание Мишки Торопанишки, формула “Я видел в поле коровушку базыкую”). В финальном эпизоде использованы мотивы сюжета “Святогор и Илья Муромец” с перестановкой и заменой главных героев (Илья погибает в гробу, а Добрыня и Алеша пытаются спасти его)» (из комментария Ю. А. Новикова: БП, I, с. 716).
Стихи 69 и 70 в публикации (БП № 96) отсутствуют.
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-7) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

8. Илья Муромец и Сокольник (№ 2) (04:10)



…А уж полно вам спать, да нам пора ставать,
Нам пора ставать да розбужатися,
Ключевою водой да умыватися,
Полотенцем белым да обтиратися. (Вот так).
Мимо за́ставы да караульною
Проехал враг да и Сокольничёк.
Да и пишёт он да ярлык-грамотку,
На лево́й колене держи́т чернильницу,
На правом колене держи́т бумажечку. (Так.)
Да стреляет в небо еше стрелку быструю.
Она, стрелка, на землю не упа́дает,
Подхватывает ён да на лету с коня.
И скачет Сокольник на коне своем,
Не видать его по дороге… по дороженьке,
А видно только: пыль стоит столбом... только столбом стоит.
Посылает Илья да Муромец («старо́й казак» – надо тут вот было) …Добрыню Никитича,
Он роду честного, умеет с богатырем стретиться,
Да и стретиться да и поздороватьсе,
Да совет держать, уж ты… и совет держать.
«Уж ты гой еси, да добрый молодец!
Какого ты да роду-племени?»
А Сокольник ему да и ответ держит,
Что-де с вами старой да заменяется,
Самому-то ему да делати нечево.
Да и дал он Добрыне по тя́пышу да по ола́бышу,
Тут и выпал из седла на землю,
И едва доехал станции караульное(й).
Тут и ста́рому за беду да показалосе,
За досаду (вот тут я спутал) велику да показалосе.
Приказал привести да коня буйного
Да надеть седло казацкое.
Только видели, как старой в стремена вступил.
([Заплакал:] «Всё  прежде плачу… Нету голосу!..»)
А не видели, как в поле чистом старо́й скакал.
Нагонял он врага Сокольника,
И схватились они да во чисто́м поле,
Да и бились они да трои суточки,
И не ранились да не кровавились. (Нет, я не мо́гу так!…)

«Илья Муромец и Сокольник»: былина, фрагмент.
Текст опубл.: БП № 97. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
Примеч. собирателя: «С. А. пел эту былину по записи, сделанной им накануне. Перед пением долго настраивался на лад, вспоминая правильный мотив. Во время пения делал исправления в тексте. Старину до конца не спел – заплакал и закашлялся».
См. примечание к тексту «Илья Муромец и Сокольник» (№ 1).
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-2) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

9. Дюк Степанович (03:55)



Жил да был в Корелы да пребогатоей,
Воспитала его мать Омельфа Тимофеевна.
Однажды был он у князя́ Владимира
На честном пиру, да на весельице.
Как напились гости зелена вина,
Зелена вина да пива хмельнаго,
И начали каждый в словах хвалитися.
Умный хвалится да отцом-матерью,
А глупый хвалитсе да молодой женой...
(Дюк Степанович не ест калачи…) Молодой Дюк сын Степанович
Не ест калачики да издевается:
Нижну корочку под стол кидат,
(…) А верхную часть да на стол бросат.
(Ишь, вот оно не приводится в рифму-то тут дак)
Говорит он князю́ Владимиру:
«Считаю тебя как да сиротиною –
Колачики на столе негодные,
Испечёны снизу в пеплу да погорелые.
А как у матушки моей Омельфы Тимофеевной
Печки есть да поды медные,
А помёлышки ей и шелковые.
Испекутсе калачики румяные:
Съешь калачик – пуше хочется,
А другой поешь – невидимо укатится».
Тут говорит ему Владимир-князь:
«Не пустым ли ты, детина, да похваляисе?»
Посылает своих слуг-писарей
Описать имение богатое.
И берут они чернил-бумаги на пятьсот рублей.
Как приехали писаря да стали спрашивать:
«Где живет-то тут Омельфа Тимофеевна?»
Да сказали им, что в церкви молится,
А когда пойдёт домой, то можно видети –
Занимает в ходьбе она двенадцеть слуг:
(Двое в…) Двое из них дорогу метут ме…
(Вот видишь, оно тут это уж не <нрзб>: это просто прочитать надо будет. Тут видишь…) [Рассказывает:]
Двое из них дорогу метут метёлками
Да двое ковры несут.
Да двое слуг ковры развёртывают,
Да еше двое ведут ей под руки,
Да двое слуг подол несут,
Да еше двое собирают в трубочку.
И вышла из церкви Омельфа с моления.
Поклонились ей низко писари,
Попросили у ней да разрешения
Описать имение богатое:
«А послал-то нас Владимир-князь».
И указала она описать дворы конные.
Описали послы многи дни,
Поистратили чернил, бумаги полностью,
А описали только дворы конные.
И вернулись к Владимиру с донесением,
Что не пустым да детина похваляется.

«Дюк Степанович»: былина, фрагмент, смешанное исполнение (с напевом и пеерсказ).
Текст опубл.: БП № 151. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
Примеч. собирателя: «Былину исполнял по собственной записи, написанной накануне, чтобы не сбиться».
«Стяженный и сильно разрушенный текст, в котором схематично переданы два эпизода: пренебрежительный отзыв Дюка о киевских калачах и списывание его имущества княжескими слугами. Печорской специфики сюжета в варианте не обнаруживается» (из комментария Ю. А. Новикова: БП, I, с. 751).
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-8) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

10. Садко и Чурила: пересказ (01:50)



Что там? Ничего, пожалуй, тебе не скажу тоже. Тут надо придумать еще сначала, что оно было-то как, да тогда только...

Ну, там что же Чурило? Он ходил как-то по городу, и все товары  скупил, в городе не осталось больше и товаров. И вот как-то потом... Как уж, вот тут и забыл! Как-то вышло дело-то такое, что когда он настолько сделал(ся) богатой... А были у него, говорит, сапоги с яблочком, и пошёл он как-то по снегу пышному. А люди смотрят да дивятся о том, что, как же это, кто ходит… <я́ишком?> сле́душки. Вот потом узнали, что это Чурила. И вот он... Как-то уж вот тут, теперь и всё забылось! Как-то он потом научился играть на какой-то инструменте там... [Соб.: На гуслях? С. А.:] На гуслях ли что там, кто его знат уж?... Ну, вот это всё улетучилось больше, вишь, не скажу ничё… Вот такое было направленье-то перво у него. Ну, а потом-то, видите, так уже, он когда это распотешился всех, дак вот тогда-то он уже как-то еше тут поехал куда-то. Тоже еше торговать там. Ну, а потом-то не помню, чем уже и кончилось. <…>

[Соб.: А он не попадал к морскому царю? С. А.:] Было! Как не было там! Дак это есть в сказках. Эводе я читывал тоже, после этого, после  вниманья-то я не обращал, так что от старых-то вот только, а то так…

Пересказы-припоминания былин о Садко и Чуриле Пленковиче.
Текст опубл.: БП, Прил. I, № 32. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
«Смутные припоминания былин о Садко (спор с новгородскими купцами), Чуриле Пленковиче (сапоги и «следушки»)» (из комментария Ю. А. Новикова, БП, II, с. 523).
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-3) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.

11. Смерть Василия Буслаевича (01:40)


(Ну-кось, эту коротку-ту начнём, чё получитсе?...)
А да жил-то Буслаюшка – не старился,
Живучись, Буслаюшка преставился.
Оставался у него сын Васильюшко,
Удалой да добрый молодец.
Собирал он себе дружину крепкую,
Уезжал с ними на Иордан-реку,
Да преступленье сделал беззаконное –
Искупался он во Иордан-реке,
И недостоин был в реке купатися,
А достоин был да омыть да лицо белое.
Да и стали они на берегу храбритися,
Перескакивать велик камень.
Сначала скакали наперёд лицом,
Да удумали прыгать они спи́ною.
Первым сделал это сам Васильюшка –
Захватил камень его да ногу резвую,
И упал Васильюшко да на се́рой… на серо́й камень.
Тут Васильюшку да смерть случиласе.

«Смерть Василия Буслаевича»: былина, фрагмент.
Текст опубл.: БП № 249. Зап. А. А. Ивановой в 1980 г.
Примеч. собирателя: «С. А. Носов назвал былину “коротким сказом о Василии Буслаеве”»; «Былину исполнял по собственной записи, написанной накануне, чтобы не сбиться».
Во фрагменте «сохранились лишь смутные воспоминания о некоторых эпизодах из обоих сюжетов о Василии Буслаеве. Характерные для печорской традиции детали отсутствуют» (из комментария Ю. А. Новикова: БП, II, с. 496).
Цифровая копия звукозаписи (80/13а-9) предоставлена кафедрой фольклора МГУ им. М. В.  Ломоносова.


1 Обсыка́ться – вертеться возле кого-н., неотступно ходить за кем-н. (Словарь русских говоров низовой Печоры. В 2 т. / Под ред. Л. А. Ивашко. Т. 1. СПб., 2003. С. 500).