Исполнительный директор НФПК Ирина Аржанова: «Мы живем в глобальном мире»
Исполнительный директор НФПК Ирина Аржанова: «Мы живем в глобальном мире»
О профессиях, международном сотрудничестве и пересмотре парадигмы вузов
– Ирина Вадимовна, в вашей профессиональной траектории сочетаются разные направления: и научно-исследовательский институт, и Минобрнауки России, и ведение проектов Всемирного банка, и Национальный фонд подготовки кадров.
По первому образованию я вообще инженер-технолог хлебопекарного, кондитерского и макаронного производства и кандидат технических наук. Я действительно работала в НИИ хлебопекарной промышленности, преподавала в вузе, защитила диссертацию, занималась международными программами в университете, а затем в Минобрнауки России закончила обучение по совместной программе Академии народного хозяйства при Правительстве России и Манчестерского университета по управлению образованием, защитила докторскую диссертацию по истории.
Моя диссертация была связана с развитием международного образования – то есть фактически в ее основе был мой собственный опыт работы и в университете, и в Минобрнауки России.
– Вы приняли участие в разработке важнейших российских и международных проектов в сфере образования и науки. Какие из них Вы считаете самыми значимыми?
Как правило, это были все-таки не наши проекты: задачу ставило государство, а мы уже работали над ее реализацией. «Раскладывали» на составляющие, готовили стратегию, ставили конкретные задачи, разрабатывали систему контроля.
Одним из самых интересных, с моей точки зрения, является приоритетный нацпроект «Образование». Тогда впервые государство вложило деньги в реализацию комплексной образовательной стратегии на разных уровнях – мы работали с вузами и с колледжами.
Организации получали средства, позволяющие выполнить сразу несколько задач: разработать программы развития, разрабатывать новое содержание, закупать оборудования для его реализации и повышать квалификацию.
Возможность такого комплексного решения, особенно после многих лет недофинансирования была очень своевременной и правильной. И, конечно, масштаб этого проекта был впечатляющим. Фактически, он создавал критическую массу участников для последующего развития и модернизации образования.
Еще один принципиально важный проект сегодняшнего дня – создание опорных университетов. Государство дало сигнал вузам: «Измените свою позицию в регионе! Посмотрите на себя не своими глазами и даже не глазами федерального министерства – посмотрите на себя глазами жителей региона, организаций, которые там расположены, ведь вы работаете для них. Ищите форматы взаимодействия, услышьте, чего от вас хотят, и будьте полезны!»
И этот посыл повлиял на пересмотр парадигмы этих вузов: развиваться не ради себя самих, а развиваться вместе и в интересах той территории, где они расположены, в интересах людей, которые там живут и будут жить.
– Такие проекты способны сохранить интеллектуальный ресурс региона?
Конечно. Если молодые люди еще на стадии обучения в университете начинают вкладываться в развитие своего региона, понимать, что именно они создают его будущее здесь и сейчас, – то гораздо больше шансов, что эти люди останутся и будут продолжать эту работу.
Когда человек вкладывается сам во что-то, он гораздо больше это ценит. Так что проект по поддержке опорных университетов полезен не только с экономической, но и с идеологической точки зрения. И, кстати, это изначально заявлялось как одна из ключевых целей проекта – удержание – количественно и качественно – молодежи в регионах, причем не через «запрещение», а через предложение новых возможностей работы и жизни на местах.
Об опорных вузах, индивидуальных траекториях и ответственности за принятое решение
– Несколько лет назад у проекта опорных вузов было много противников, но сейчас отношение к этому проекту изменилось. Почему?
Я считаю, что это один из самых наших удачных проектов. Да, изначально даже само понятие опорного вуза вызывало множество вопросов. Например, если в регионе один вуз – то все понятно, он может претендовать на звание опорного, это его монополия. А если несколько вузов, то возникали сложности: нас спрашивали, почему, например, подготовка педагогов менее важна, чем подготовка инженерных кадров и т.д. И ответа на этот вопрос нет.
Каждый вуз может взять на себя ответственность за то, что он становится драйвером развития региона. Если у него есть соответствующий потенциал и он действительно значим для развития территории. Здесь же речь идет не о вывеске, а о большой, сложной и очень результативной работе.
И еще один аспект сложных обсуждений на начальном этапе проекта – многие были против слияния университетов, которое было обязательным условием участия в конкурсе первой волны.
Но сегодня мы видим, что те вузы, которые пошли на это, справились и работают уже в новом формате. Кроме того, на втором этапе конкурса это требование было снято и число желающих получить статус «опорного» возросло многократно.
– Изменились ли вузы за последние несколько лет?
Все зависит от конкретного вуза, каждый случай индивидуальный. Те вузы, которые получили определенный статус – национальные исследовательские, федеральные, например, конечно, изменились. В том числе и потому, что проекты предусматривали разработку долгосрочных, новых программ развития.
Федеральные университеты, например, не просто изменились, фактически это новые университеты – после объединения стали другими их структура и политика развития, масштаб и ресурсы.
Вузы, которые участвовали в крупных федеральных научных и исследовательских проектах, тоже изменились – но не настолько принципиально. Стало больше современных лабораторий, супероборудования, международных проектов и исследований, но в большей степени это развивало не целиком университет, а его подразделения, которые участвовали в соответствующих проектах.
Я бы сказала, что это было спокойное эволюционное развитие, без неожиданностей и революций.
Но есть и вузы, в которых все осталось практически так же, как и было. Да, появляются постепенно новые программы, исследования, появляются новые люди – просто в силу того что меняется сама жизнь, но ничего кардинального не произошло.
– Опорные вузы и крупные университеты стараются сотрудничать с региональными властями. Нужно ли это делать таким вузам, которые принято считать «рядовыми»?
Мне не нравится слово «рядовые». У нас очень разные вузы. И среди них есть вузы, которые по своим показателям не очень уступают тем, кто имеет определенный статус, не имея на это таких же ресурсов. Пробовать обязательно надо.
В России очень разные регионы, и университеты расположены в городах-миллионниках, в малых городах, филиалы находятся в совсем отдаленных точках. Везде нужно работать. И всем нужен доступ к образованию. Поэтому, когда мы говорим, например, об опорных университетах, они же не просто на свой город работают – они работают на регион, помогают власти выходить на муниципалитеты, поселения, и там тоже работать с людьми через создание проектных офисов в этих муниципальных образованиях, чтобы оказывать им максимальную поддержку.
И это могут делать все – не только опорные университеты. Необходимо искать в регионах партнеров, с которыми вместе можно определить задачу и взять на себя часть ответственности за ее решение.
О болонской системе, магистратуре и перспективах развития НФПК
– Современная высшая школа перешла на двухуровневую систему обучения – Болонскую систему. Как вы оцениваете эту концепцию?
Я считаю, что Болонский процесс – это была правильно выстроенная стратегия международно согласованного развития образования.
Если говорить о двухуровневой системе, то она более гибкая и индивидуализированная, она не упирается в обучение только по одному профилю, можно продолжить развивать другие компетенции в магистратуре.
Второй плюс – это развитие академической мобильности как внешней, так и внутренней. Как ни странно, именно международная академическая мобильность стала хорошим примером для подражания и заставила подумать о том, как реализовать это все внутри одной страны.
Третий позитивный момент – признание документов об образовании в международном пространстве и единые механизмы оценки качества.
Хотя, конечно, умные политики и практики используют из общих подходов только то, что реально по ресурсам и целесообразно по своим геополитическим и экономическим задачам для конкретного государства. Использовали ли мы все возможности этого процесса и правильно ли все сделали – это обсуждаемо. Думаю, что не все.
– Магистратура сегодня – это…
Это уникальный самостоятельный уровень образования, который позволит человеку получить дополнительные компетенции – технические, исследовательские, социальные, проектные – в дополнение к тем, которые у него уже есть.
Магистратура – это действующий навигатор, который позволяет человеку пробовать себя в разных направлениях, что-то менять в своей жизни, но при этом не требует таких временных затрат и ресурсов, как второе высшее образование.
Возможен и другой вариант восприятия магистратуры, если мы говорим о продуманном, долгосрочном академическом треке: если человек понимает, что он хочет в дальнейшем заниматься научной деятельностью, то он углубляет свои знания по выбранному направлению, и магистратура станет для него своего рода ступенькой для поступления в аспирантуру.
– Какие задачи ставит перед собой Национальный фонд подготовки кадров на ближайшую перспективу?
Прежде всего, сохранение тех компетенций, которые у нас уже есть: они связаны с мониторингом и анализом проектов в области образования и науки, с работой с людьми и образовательными организациями всех уровней.
Что касается перспектив развития, думаю, что сегодня актуальна тема развития территорий, тема дополнительного обучения – это непаханое поле, где хватит места всем. И, наконец, тема креативных индустрий. Мне кажется, что за этой темой наше будущее – как для страны в целом, так и для городов и регионов.
По материалам федерального портала
«Российское образование»