Он и на плохое делал, он умел. Он шутит вот с тобой так, шутит и все. [А как шутил?] Но, шутил, что женихи не любят или женихи любят. Или тебя вот так вот поддразнивает ли, но шутил. Как по-русски я не знаю, это по-коми [говорит по-коми]. Это он так-от между делом все говорит, а потом это, а сам свое делает. Потом я это… точно она рассказывала сама, и сейчас она не в себе. Говорит вот: «Сидим у мужа как-то родня». С Лихачёвки же они, муж-то, а она сама-то не с Лихачёвки, где-то училась на лесника да приехала, да вот там-то в лесу-то с мужем и познакомилась с этим. А и говорит: «Сидим вот да за столом, все смеются, разговаривают всё. Он подшучивает все это, как смешит. А потом, – говорит, – обходил, обходил да на мою голову капнул из своей рюмки». И она ведь долго болела. Она это мне сама лично говорила. Это, говорит, вот Савво. И пошла она, сказала, что: «Савво-дядь, ведь это у меня голова болит, и я это, может, ты ничего не подумал сам, а я-то подумала, что ты на мене голову капнул». – «Да, – говорит, – не надо было думать. Я, – грит, – ничего не делал и не думал, а ты подумала, вот тебе и попало». И не стал лечить, хоть он и мог.