Памятенъ случай такого похождения. Иду я в темноте по лесенке, ощупываю, куда бы не упасть. Соображаю себе, что лесенка по лесенке устроены, ведутъ, какъ, бывало, заходилъ на колокольню в с. Оксино посмотреть в окружающую даль, такъ и здесь. Добираюсь до последней площадки, тутъ случилось непредполагаемое: меня окуталъ густой туман, началъ поглощать в себя и тянетъ выше и выше. Впереди лежитъ покровъ белаго полотна, фактически есть облако. Пролезаю его слой – и вдругъ все соединилось, полотно начало ходить, подобно волнамъ от ветра. Покуда я зашелъ, понялъ, что больше того места не сыщешь: попалъ в небесное пространство и выхода нетъ. Грусть, тоска охватила меня: какъ быть, что предпринять? Самъ безсиленъ, Бога просить – совесть мучитъ: ведь я появился сюда непрошенымъ гостемъ. Ходилъ долго и много в поискахъ, как бы спуститься на землю – все оказалось безполезно, даже случилось наоборотъ: попался еще выше, где нетъ облаковъ, только мерцаютъ звезды, подобно что в морозную зимную ночь.

Страх напалъ на меня: ведь я нагъ и босъ, а холодъ сжимаетъ до костей. Окоченею, думаю, здесь и буду носиться, что снежная пылинка. Вспомнилось мне о научныхъ книжкахъ современныхъ, где указывалось о Млечномъ пути и безконечного движения звезд. Любопытство мое изучить по книжкамъ вселенную довело, очевидно, до горя непоправимаго: ведь я въ океане пространства вселенной. Все это осозналъ и понялъ не какъ во сне, а разумно, наяву. Мысли мои сошлись на томъ, что в юности читалъ Писание старое, что есть неисщетное милосердие Божие, и решаю просить у Бога милости. И началъ в болезни сердца призывать Бога о избавлении постигшаго горя в надежде того, что Онъ един есть создатель вселенной и он все ведаетъ.

И, къ моему удивлению, слышу весьма издалека голосъ, который какъ бы меня стыдитъ, иронически говоритъ: «Да, слышу я: давненько кто-то ходитъ в Млечномъ пути втихомолку. И кто бы это, думается, моглъ быть? А оказывается вотъ кто ходитъ – искатель светилъ Млечнаго пути, и довольно знаемый! Ну, какъ же вы туда попали и зачемъ?» Тутъ мне пришлось выложить всю правду о своемъ своеволии, проявленномъ в жизни. И тогда сказало мне: «Ну что же, избрали по нраву своего ума-разума. Продолжайте ходить, места и время здесь счету нетъ и граней не создано». Заболело тутъ мое сердце и душа, чувствую безсилие тела и вразумляю себе, что душа безсмертна в моемъ окоченеломъ теле. И прошу: «Господи! Помоги мне выбраться отсюда! Прости меня за безумие!» На сие ответъ: «Отсюда же не исходятъ!» Тогда самъ себе мыслю: «Можетъ, миръ земной кончился?» И опять же мысленно разумею писание, где пишется: «Небеса совьются* и вси человецы предстанутъ пред Судьею и воздадутъ ответъ о делехъ своихъ». Я же общаго Суда не виделъ, видимо, миръ еще стоитъ. И опять осмеливаюсь просить Господа Бога о милости ко мне, однако сознаю, что прошение мое есть великое досаждение. И ко мне слова: «Что вамъ земля и родные? Вы уже забыты! Одно бо сердце имеетъ к вамъ родную теплоту и не остыло, но не на родине!» На сие я сказалъ: «Опуститься не на родину есть для меня большая радость, т. к. знаю: есть мое потомство на чюжбине». После сего как-то непонятно моему уму я оказался в тепломъ воздухе и под моими ногами виднеется земля и быстро увеличивается, и уже различаю зелень и пески. И вотъ ноги мои почюяли теплоту песка, согретаго солнцем. Только место пустующее: видны могильные бугорки да кое-где устаревшие огородки. Все это выглядело печально, безмолвно. Лишь на одной могилы видны алые цветы шиповника.

И голосъ произнесъ: «Вотъ место с родной теплотой – вашь искренний человекъ, но онъ теперь в пути Москва – Архангельскъ». Я стал просить: «И меня туда же бы». И довольно скоро я нахожусь Москва, Северный вокзалъ, мелькомъ оглядываю народъ, где бы увидать дочь свою. Но голосъ напутьствуетъ: «Она уже в пути в Нарьян-Маръ». И я прошу, какъ и меня туда же бы. И чудесно скоро движусь невидимой силой в темноте ночи. Вотъ виднеется знакомое освщение города Нарьян-Мара и лесозавода и больничный домикъ, и я оказался в обычной обстановке в отведенной для больных комнате. И слышу, над лесозаводомъ кружитъ и рокочетъ самолетъ и голосъ свыше повествуетъ: «Ожидай! Скоро искреннее сердце посетитъ васъ!». И надо заметить то, что какъ это странно чюдесно последнее произошло. Сказать, что наяве было, то не можетъ произойти никакъ. Если сказать, во сне было – то знаю, что не спалъ, былъ в сознании выздоравливания и должного понимания разбираться во всемъ окружающемъ.

Немного прошло времени, слышу: знакомый голосъ дочери спрашиваетъ меня. И вот она проходитъ ко мне, стала рядомъ с моей койкой и здоровается.