В этомъ видении осталось в памяти то, что время – якобы осенняя мрачная ночь, холодный, до костей пробирающий северный ветеръ, вязкия ивовая низменность к морю, шумятъ бушующие волны. В мраке тумана виднеется на елке свѣтъ от горящей свечки, под елкой лежит собака, у елки с поникшими головами скорчились, скучно сидятъ, две человеческие фигуры, по одежде разумею – мужчина и женщина. Глядя на нихъ, невольно грызетъ тоска за ихъ неприятное положение, и уйти им невозможно: окутала темнота и всасывающий илъ. За что и какъ сии люди попали в страдание, я подлинно определить не моглъ, но мыслено заключилъ: люди впали в прелесть новогодней елки, посему и тоскуютъ в нескончаемой полярной ночи.

Предчювствуя приливъ моря, я спешилъ итти прочь от моря на югъ. Заметилъ впереди, в тумане, замерцалъ свет, подошелъ ближе – заметилъ неизмеримо высокую стену, обращенную на северъ. В стене большие двери, закреплены большими засовами. Устройство сего здания напоминает дело нечеловеческихъ рукъ. Над дверями виденъ светъ, какъ от сальной свечи. У дверей сидятъ две женщины, обе пожилые, но мне знакомые, сидятъ они в великой печали, что говорить тягостно, что двери для нихъ закрыты. Одно отрадно, что помостъ высокъ, вода не досягнетъ, и не то что – я убегаю от морскаго прилива. Попросилъ я было женщинъ о помощи подняться на помостъ, но они на сие и слова не ответили. Понялъ я ихъ безсилие, да свое тоже. Мыслено себе разумелъ ихъ вину сидеть у вратъ здания на севере: какъ одна говорила, истинно креститься, такъ и не крестилась по сей день, а другая бы и крещена истинно, но, думается, лишена за чаепитие, какъ я видел в первомъ видении.

Смутно помнится виденное место: леса и горы, каменные утесы, котловины озеръ, заросли зелени, водоросли, словомъ, пропасти земные, где затаились дикие ядовитые звери, ждутъ себе добычи. По склонамъ горъ рыщутъ вереницей машины, мотоциклы, велисопеды. Люди сидят на нихъ, объяты страхомъ, потому что это фактически не машины, а некое подобие машинъ, живые звери: свистятъ, стрекочутъ, воютъ, и сидящие всадники на зверяхъ рады бы избавиться от нихъ, да только нетъ такой возможности: прикреплены они навсегда. Писано бо есть в книгахъ святыхъ: Имъ же образом согрешаете, темъ же и мучими будете в будущемъ*.