С. А. Носов – информант фольклорных экспедиций МГУ¹

Степан Анфиногенович Носов, уроженец пижемской деревни Загривочной, прежде всего, известен исследователям старообрядческой культуры как яркий представитель поздней рукописно-книжной традиции Печоры. Однако благодаря фольклористам Московского государственного университета мы можем оценить его и как носителя устного народного знания.

В 2000 г. в фундаментальном издании печорских былин в серии «Свод русского фольклора» были опубликованы ста́рины, исполненные и пересказанные С. А. Носовым². Но этим его репертуар не исчерпывается, и данная публикация преследует цель познакомить широкий круг специалистов и всех интересующихся севернорусским фольклором и с другими записями, сделанными собирателями МГУ от печорского книжника.

Фольклорные экспедиции Московского университета работали в Усть-Цилемском районе Республики Коми дважды: в 1978 и в 1980 гг.³  Оба раза группы собирателей посетили печорское село Среднее Бугаево, где проживал С. А. Носов, и оба раза встречались с ним.

В 1978 г. с С. А. Носовым беседовала фольклорист Нина Ивановна Савушкина, доцент кафедры русского устного народного творчества МГУ. В пяти ее тетрадях содержится 31 прозаический текст (былички, бывальщины, легенды, бытовые истории, рассказы о прошлом) и духовный стих «О заонежских девицах» (он, очевидно, был записан при пении). Бо́льшая часть этих текстов (24 единицы) и стих представлены в данной публикации.

Молодой преподаватель кафедры русского устного народного творчества МГУ Анна Александровна Ивановна, побывавшая в Среднем Бугаево в 1980 г., открыла для нас Степана Анфиногеновича как знатока былин. В ходе нескольких встреч А. А. Ивановой удалось сделать 11 вариантов записей, относящихся к этому жанру. Все они – разного качества. Четыре из них можно квалифицировать всего лишь как воспоминания о былинных сюжетах и/или героях («Добрыня и змей», «Добрыня Никитич и Алеша Попович», «Илья Муромец и Идолище», в которой противник русского богатыря назван С.А. Носовым Тугарином, и припоминание былин о Садко и Чуриле). Еще три единицы записи представляют собой краткие прозаические пересказы фрагментов ста́рин («Добрыня и Маринка», «Исцеление Ильи Муромца» и «Илья Муромец и Соловей разбойник»). Фрагмент былины о Дюке Степановиче зафиксирован в смешанном исполнении: из 50-ти стихов 34 пропеты, остальные пересказаны ритмизованным стихом. Наконец, с напевом исполнены небольшой фрагмент былины о Василии Буслаевиче («Смерть Василия Буслаевича», 18 стихов) и любимая ста́рина печорских сказителей «Илья Муромец и Сокольник». Последняя записана дважды: сначала фрагмент в 37 стихов, в следующую встречу – более полный текст в 122 стиха. Также С. А. Носову были известны былинные имена Святогора⁴  и Микулы Селяниновича⁵.

Мы не знаем, каков был опыт Степана Анфиногеновича в сказывании былин. По замечанию А. А. Ивановой, на то, что он «сам исполнял старины», «указывали некоторые исполнители из других деревень»⁶. Выросший на Пижме, прославленной многими талантливыми исполнителями, С. А. Носов был наслышан о сказителях старого времени (как, например, об Анкудине из Замежной, Федосье Емельяновне Чуркиной из Чуркинской⁷). Кроме того, он рос в семье, где сказывали ста́рины – мать Матрена Михайловна Чупрова, дядя Игнатий Лукич Носов, от которого собственно и перенял былины С. А. Носов, подолгу проводя с ним время в лесу. Знатоком старин и сказок был и дед Игнатия Лукича Василий Александрович Носов («Они с дядей тоже на лесах жили вместе»)⁸. Таким образом, Степан Анфиногенович наверняка хорошо представлял, как должен звучать эпический стих. Поэтому (а также, конечно, и в силу своего «степенного, обстоятельного характера»⁹) он тщательно готовился к встрече с собирателями, накануне вспоминая тексты ста́рин и записывая их в тетрадь. Об отношении С. А. Носова к былинам, его стремлении воспроизвести тексты полно и точно свидетельствуют и замечания о собственных трудностях их исполнения, см.: «ещё это как-то там, всё по старины́ поется, всё надо привести в известны слова тоже» («Добрыня и Маринка»), «Путать-то вот ведь оно нельзя так а. Надо, чтобы точно знать, а вот я не знаю точно-то» («Добрыня Никитич и Алеша Попович»), «Ишь, вот оно не приводится в рифму-то тут да» («Дюк Степанович»), «Ну, тут надо вот подобрать-то… <…> …оно поетсе, дак тут довольно сложно, тоже уж мне не сделать» («Илья Муромец и Соловей разбойник»).

Будучи человеком начитанным, С. А. Носов наверняка был знаком с изданиями былин и богатырских сказок, интересовался историческими прототипами былинных героев: «Алеша Попович действительно был. Я тут в книжке читал, в энциклопедии, он жил в 1001–1004 гг.»¹⁰; «Дак это есть в сказках. Эводе я читывал тоже» (о Садко); «Вот хороший рассказ такой был. <…> В малых годах только читал, всё забыл уже, теперь ничё не скажешь...» (об Илье Муромце и Тугарине). Очевидно, не без влияния книжных источников в ста́ринах и их пересказах у Носова появляются редкие – на фоне словаря печорских былин – характеристики, например: «исполин Сокольничёк», «гордый Сокольник», «сила исполинская», «сила басурманская», «голова басурманская», «седло казацкое». Вероятно, по этой же причине некоторые из текстов исполнителя, по наблюдениям Ю. А. Новикова, не обнаруживают «специфических деталей, характерных для печорской традиции»¹¹ («Илья Муромец и Соловей-разбойник»¹², «Дюк Степанович»¹³, «Илья Муромец и Тугарин (Идолище)»¹⁴, «Смерть Василия Буслаевича»¹⁵).

В то же время, в отдельных записях С. А. Носова, как считает Ю. А. Новиков, проступают следы их принадлежности печорским («Добрыня и Маринка») и даже у́же – пижемским («Илья Муромец и Сокольник»)¹⁶  былинам. В этой связи обращает на себя внимание небольшой прозаический пересказ сюжета о Добрыне и Маринке¹⁷, в котором нашли отражение и «печорские черты», и более редкие моменты. Так, «имя героини, упоминание “бабушки-задворенки”, рассказ о необычном поведении тура» свойственны печорской редакции сюжета¹⁸. Довольно оригинальными в пересказе С. А.  Носова являются сообщение о растерянности родителей героя в связи с его пропажей («И вот Добрынюшка потерялся. Не знают родители, где его сыскать»), а также о том, каким образом он (уже в облике тура) привлекает внимание к себе: ходит сзади за остальными турами, пытаясь при этом приблизиться к родному дому; обычно в печорских вариантах Добрыню-тура узнают по тому, что он не только отделяется от других туров, но и плачет¹⁹. Изображение С. А. Носовым обнимающихся крыльями голубей (на доме Маринки) дословно совпадает с вариантом усть-цилемского сказителя П. Р. Поздеева (данная «картина» в печорских записях встречается только у этих двух исполнителей), ср.:

С этим вариантом текст С. А. Носова сближается также в некоторых деталях описания промаха Добрыни при стрельбе и попадания в любовника Маринки, ср. (совпадения подчеркнуты, близкие варианты выделены курсивом мной – Т.К.):

Эти схождения наводят на мысль о возможном знакомстве С. А. Носова с первым сборником печорских былин, где был опубликован и вариант Петра Родионовича Поздеева (ок. 1837 г.р.)²¹.

В 1980 г. в с. Среднее Бугаево записи былин и их пересказов были сделаны участниками фольклорной экспедиции МГУ только от С. А. Носова²². Они стали последними зафиксированными свидетельствами памяти о данном жанре в этом селе, которое в 1902 г. посетил еще первооткрыватель печорской традиции Н. Е. Ончуков²³. Степан Анфиногенович Носов не принадлежит к числу знаменитых сказителей, но воспоминания, которыми поделился исполнитель, являются довольно ценным источником изучения эпической традиции. Его представления о героях и сюжетах былин, их слоге и стиле являют пример «обиходного» (если можно так выразиться) эпического знания, характерного, наверное, для очень и очень многих представителей местной среды, многократно слышавших былины (часто – с детства или в только в детстве и юности), но практически не имевших опыта самостоятельного публичного сказывания ста́рин или решавшихся на таковое только в узком семейном кругу.

Кроме былин А. А. Иванова общалась с С. А. Носовым и на другие темы. Ею были записаны сообщения о календарных обычаях и магических практиках (в т.ч. приговор от ос), приметы, загадки, пересказ протяжной песни балладного семейно-бытового сюжета, топонимические рассказы, анекдоты о пошехонцах (почти все эти тексты представлены в настоящей публикации). Вместе с записями, сделанными Н. И. Савушкиной, они составляют интересный корпус материалов, позволяющих оценить разнообразие познаний известного книжника в части устной народной культуры.

После былин (как наиболее объемной и значимой группы записей) в фольклорном репертуаре С. А. Носова выделяются историко-легендарные предания и мифологические рассказы и поверья на разные темы. Некоторые из них он слышал от своих старших родственников («В долгие зимние ночи много рассказывал дед, всякие бывальщины, я некоторые запомнил»²⁴). Историко-легендарные сюжеты, записанные от Степана Анфиногеновича, в основном связаны с событиями и героями местной старообрядческой истории (легендарные предания о самосожжении на Великих Пожнях и сакрализации этого места, о последнем скитнике из Тобышского скита). Повествования С. А. Носова фольклорно-мифологического содержания, также на известные данной традиции темы – о колдовстве, нечистой силе в лесу, дополняют усть-цилемские записи отдельными редкими для них мотивами: «собственность колдуна нельзя украсть: вор не может уйти с места кражи, пока хозяин не отпустит» (в настоящей публикации – текст № 19), «продажа следов зверя охотникам» (№ 20), «мифическая сила в лесу хохотом пугает, прогоняет охотников» (№ 25 и 27). Интересно своей символикой и воспоминание о гадании матери рассказчика, при котором увиденные в зеркале три небесных светила – месяцы – получили толкование как предсказание рождения у гадающей трех сыновей (№ 34).

Эти и другие уже названные фольклорные записи, а также бытовые рассказы, записанные от  С. А. Носова, выдают в нем вполне типичного представителя местной традиции. В 10-летнем возрасте оставшись без отца, Степан в работе и на досуге проводил много времени с дядей и дедушкой, что сказалось и на его хозяйственных и житейских познаниях, и – в известной мере – на его «фольклорном багаже». С. А. Носов рано женился, был отцом большой семьи и всю жизнь много трудился. Он был знаком с основными видами занятий севернорусского крестьянина: охотой, рыболовством, животноводством, строительством дома и нежилых построек; вынужденный переезжать, приобрел опыт обоснования на новых местах, по воспоминаниям его дочери, был неплохим столяром и печником²⁵. С другой стороны, еще подростком мать Степана обучила его чтению старинных книг и переписыванию религиозной литературы. После резких душевных изменений, произошедших с ним вследствие тяжелой болезни, книжное знание как инструмент познания истины и самосовершенствования, составление рукописных сборников, обсуждение в переписке с единоверцами тонкостей старообрядческой веры стали главным делом последних десятилетий жизни Степана Анфиногеновича. Однако память его и тогда хранила немало сюжетов и образов устного народного знания, чему свидетельством являются фольклорные материалы экспедиций МГУ (последние из них были собраны летом 1980 г. – за год с небольшим до ухода С. А. Носова: он скончался 14 сентября 1981 г.)²⁶.

    Былины в настоящем электронном ресурсе (№ 1–11) публикуются на основе первых публикаций в БП (конкретный источник указан в комментариях к каждому тексту), в них внесены некоторые корректировки по результатам сверки с фонограммами.
    Звукозаписи былин предоставлены специально для данного проекта архивом кафедры фольклора МГУ; аналогово-цифровая обработка выполнена С. В. Алпатовым, техническая подготовка к публикации – Т. С. Каневой. Общий объем аудиоматериалов, подготовленных для данного ресурса, – почти 42 минуты звучания.
    Остальные фольклорные тексты и устные рассказы (№ 12–48) публикуются по рукописным материалам архива кафедры фольклора МГУ. В квадратные скобки помещены примечания собирателя, в фигурные скобки – автора данной публикации, те же обозначения применены и в названиях текстов. В ломаные скобки заключены пропуски незначительных фрагментов и неразборчивые слова.
    Фольклорные записи от С. А. Носова подготовлены для данного электронного ресурса Т. С. Каневой в рамках проекта РФФИ «Грани духовного наследия Усть-Цильмы: фольклор, книжность, язык (новые источники)» (№ 19-012-00593). Компьютерный набор рукописных материалов осуществлен при участии Р. Е. Тубылевич.

Т. С. Канева

---

¹ Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований: грант № 19-012-00593 «Грани духовного наследия Усть-Цильмы: фольклор, книжность, язык (новые источники)».
² БП № 30, 66, 96, 97, 151, 249, Приложение I № 5, 6, 12, 14, 32; см. также заметку об исполнителе: БП, II. С. 552–553
³ См.: Савушкина Н. И., Селиванов Ф. М. Коротко об экспедициях // Советская этнография. 1980. № 2. С.  157; Харитонова В. И., Иванова А. А. Коротко об экспедициях // Советская этнография. 1981. № 5. С. 178.
⁴ «[Пели про Святогора?] – Нет, рассказывали только» (АКФ МГУ, аудиозапись 80/13а-6); «У Ильи со Святогором была дружба. Ноне уж не скажу, цем она концилась, как...» (АКФ МГУ, ФЭ-12: 4-10-1980, т. 1, с. 4306, № 358).
⁵ АКФ МГУ, ФЭ-12: 4-10-1980, т. 1, с. 4305, № 358.
⁶ См.: Заметка собирателя: А. А. Иванова о С. А. Носове.
⁷ Там же.
⁸ Там же. Эти факты по заметке А. А. Ивановой приведены также в: БП, II. С. 552.
⁹ Там же.
¹⁰ Там же.
¹¹ БП, II. С. 520.
¹² См.: Там же.
¹³ См.: БП, I. С. 751.
¹⁴ «Отказ Ильи “кровавити палаты царские” – мотив, не известный устной печорской традиции» (БП, I. С. 697).
¹⁵ См.: БП, II. С. 496.
¹⁶ «Упоминание Мишки Торопанишки, формула “Я видел в поле коровушку базыкую”» (БП, I. С. 716).
¹⁷ БП № 30.
¹⁸ БП, I. С. 676.
¹⁹ Ср.: БП № 23, 24, 27.
²⁰ Здесь и далее в подобных ссылках двоеточие отделяет номер текста от номера первого из цитируемых стиха.
²¹ Ончуков Н. Е. Печорские былины. СПб., 1904. № 21.
²² Предыдущей экспедицией МГУ (1978 г.) былины в Среднем Бугаево были записаны от Натальи Тимофеевны Семеновой (ок. 1901 г.р.), уроженки пижемского села Замежая (см.: БП № 39, Приложение I № 4, 16); краткий пересказ-упоминание одного сюжета – от Елифера (в записи собирателя: Елипидиафера) Афанасьевича Дуркина (ок. 1912 г.р.) (см.: БП Приложение I № 2). Автор публикации выражает свою благодарность заведующему Сельским домом культуры с. Среднее Бугаево Лидии Петровне Вокуевой за помощь в уточнении данных об исполнителях.
²³ Запись былины «Лука, змея и Настасья» от М. К. Шишеловой 63 л., с. Ср. Бугаево, см.: Ончуков Н. Е. Печорские былины. СПб., 1904. № 71. То же см.: БП № 279.
²⁴ АКФ МГУ, ФЭ-12: 4-6-1978, т. 139, с. 0327 № 1. Зап. Н. И. Савушкиной в 1978 г.
²⁵ См.: Биография С. А. Носова, написанная Устиной Степановной Хозяиновой.
²⁶ Весьма любопытно, что фигура этого авторитетного грамотея сама едва ли не стала объектом фольклоризации: в 2003 г. в Среднем Бугаево от соседки С. А. Носова был записан рассказ о чудесном сне, изменившем его жизнь. Приведем его: «[Степан Анфиногенович Носов соседом у Вас был, дом-то рядышком стоит…] …И он рассказывал, шо мне, говорит, приснился сон, шо сам Господь пришел ко мне и говорит: “Иди вот за 20 километров с лишним сходи в лес, там, говорит, есть избушка, она, говорит, уже падат, там, говорит, есть образа́ – створы, и ты, говорит, их забери”. И он, говорит, я сходил, за 25 кило́метров и, действительно, эту избушку нашел и образа эти нашел, и принес. И с тех пор, он говорит, я не веселитьсе не стал, а стал, говорит, молитьсе. Молитьсе стал и на Божью руку пошел, всё тако́ у его пошло. [То есть изменился совсем?] Аха, изменилсе совсем, стал... Видишь, раз Господь к ему пришел, говорит, во сне, что сходить заставил за образа́ми, дак вот он и жизнь свою сменил. Образа принес. <…> Ну, и стал панифиды собирать, у его собирались. <…> Под Паску Христову вот тут всю ночь молятся стоят у него да. Грамотный раз стал дак. <…> Бог ума дал, шо больше хватит, надо за тако́ взяться. За тако́ и взялся» (ФА СГУ, АФ 03132-25: Шушкова Александра Анхеновна 1931 г.р., с. Ср. Бугаево; зап. И. И. Чупровой в 2003 г. Расшифровка Т. С. Каневой).